Сад тетушки Инзиль

Рыбу в Умбарском заливе обычно выходят ловить на широких, но быстрых шаландах. Команда запасает побольше свежих овощей, сушеное мясо, долго хранимые сухофрукты и специальные морские хлебцы. Хлебцы эти, к слову сказать, в шутку называют "морскими лембасами", твердые они такие, что можно откусывать лишь по маленькому кусочку, и совершенно пресные. "Соли в море и так хватает", - говорят моряки и размачивают хлебцы в соленой морской воде. Так вот, запасает команда провиант и отправляется в долгое плавание. Пока трюм корабля заполниться рыбой доверху, проходит месяца два-три, а то и все четыре. Рыбу же бросают в соль, чтобы не испортилась, так что когда шаланда прибывает в порт, она вся уже соленая - можно есть. 

Самое трудное в таком промысле - определить рыбное место. Обычно, где глубже, там и рыбы больше. Но и вблизи отмелей самые рыбные места бывают. Но главное - какое тут дно. Если плохое - хоть глубоко, хоть мелко, не будет рыбы, и все тут. Хороший капитан раскроет все тайны морского дна с помощью обыкновенного лота. Всякий лот заканчивается свинцовой чашечкой, в которую набивается ил, песок, морская земля. Ее вытаскивают и изучают. Вот она-то и подсказывает морякам, как идет жизнь под водой. 

 Так вот, жил в Умбаре один старый капитан, который, попробовав на вкус землю из чашечки своего лота, мог сказать точно, в каком месте залива находится сейчас его посудина. Кроме него, такого никто не умел! 

Однажды его команда решила подшутить над своим стариком и подсыпали в лот глинистой земли их родного города. А потом и спрашивают капитана: 

- Как вы считаете, где мы сейчас находимся? 

Старый рыболов по своей привычке взял в рот щепотку земли из лота, да как гаркнет: 

- Беда! Наш родной Умбар затонул! Точно под нами сейчас сад тетушки Инзиль!


Имя корабля

Само собой, все моряки души не чают в своей посудине. Она у них всегда и первая красавица, и самая быстроходная. 

Один капитан ждал постройки нового судна, и все хвастался им: и ход будет ровный и быстрый, что, как говориться, и каплю воды рассечь может, и что для этого над судном трудятся лучшие корабелы Умбара. Корабль свой он задумал назвать "Барракуда", на страх неприятелям. 

Но, когда корабль не был еще достроен, капитан решил жениться на деве из хорошего Дома, по имени Аэрин. И все стали интересоваться, не хочет ли он изменить имя кораблю и назвать его "Аэрин". 

- Нет уж, - отвечал капитан. - У моего корабля я имя менять не собираюсь. Вот если Аэрин окажется настоящей умбарской женщиной, какой я ее всегда считал, она может поменять имя на "Барракуда". Я не возражаю.


Далеко ли до порта?

Плавание на судах, ищущих новые торговые пути, всегда приключение: неизвестно, когда и чем оно закончится. Длиться оно самое малое полгода. В шутку моряки называют такие плавания "заплывом в честь весеннего праздника": уплыли осенью, приплыли весной. 

Рассказывают, что жена одного капитана никак не хотела отпускать своего мужа в столь рискованное и долгое странствие.  

- Ты можешь погибнуть, и твои дети могут забыть твое лицо, пока ты плаваешь! - причитала она. 

- Стоит ли волноваться из-за пустяков, - невозмутимо ответил моряк. - Я ведь ухожу всего-навсего на год или на три, не больше. 

А другой капитан, вернувшись после четырехлетнего отсутствия и не привезший ничего, кроме крыс в трюме, сказал: 

- Зато наплавались вдоволь, Оссэ свидетель! 

Говорят еще, когда однажды один из новых гондорских галионов заплыл далеко на юг и подошел к шебеке под умбарским флагом, чтобы спросить, далеко ли до ближайшего порта, то один из длиннобородых старцев, из которых состояла вся команда, ответил: 

- Не помним. Мы вышли оттуда, когда были еще молодыми.


Спасательный крючок

На севере Умбарского залива лежит остров Тол Аэлин, остров Птиц, на котором стоит маяк. Жители острова живут тем, что собирают после шторма все, что выкинуло море. Нередко к ним выносит остатки утонувших судов, и, по морскому обычаю, жители острова забирают себе все, что могут выловить из воды. Так что главным доходом острова были и сейчас есть кораблекрушения. 

А если бы не ветер да волны, не видать им ни рыбы, ни мяса, как говорят. Особенно часто крушения случаются зимой. Суда тонут, а все имущество и груз всплывает наверх и прибивает к острову. Жители острова в такие дни день и ночь стоят на берегу, все, от мала до велика. И внуки и прабабушки, кто только на ногах держится. Стоят они с удочками в руках и ловят добычу. Крючки у них специальные - с зазубринами, чтобы не соскальзывали, и называются "спасательными крючками". Среди удильщиков такие страсти разгорались, что наконец решено было делать всем крючки одинаковой длины. 

Как-то раз на Тол Аэлин прибыл с большой земли молодой менестрель. Он вовсю веселил жителей, пел им и забавные, и грустные песни, и про старину баллады. Аккуратно пел на всех праздниках и мало-мальски важных событиях, и надеялся, что жители острова так же аккуратно ему платить будут. Однако песни-то они слушали, а платить не платили и кормить не кормили. И через некоторое время менестрель совсем обносился и отощал, непонятно, в чем и душа-то держалась. Остались от него кожа да кости. 

Жителям острова не хотелось, чтобы он умер с голоду, это порядком бы испортило репутацию острова. К тому же, им бы тогда пришлось его хоронить. И стали они решать сообща, как тут быть. Один предложил было пустить плошку по кругу, чтобы собрать певцу на прожитье. Но это был чудак какой-то, и с ним никто не посчитался. Некоторые говорили, что можно давать менестрелю репы и клубней с урожая, другие предлагали рыбу, когда улов богатый. Но к единогласию никак прийти не могли и спорили до глубокой ночи. 

Наконец, один мудрец предложил дать певцу спасательный крючок на целый дюйм длиннее. Если и уж с ним он не сможет прокормить себя, пусть только на себя и жалуется. 

Историю эту рассказал мне тот самый менестрель. Он так и уверен, что жители Тол Аэлин до сих пор не могут понять, с какой стати он покинул их на редкость гостеприимный остров.